– Дура! – орал, высунувшись из окна, красный от ярости машинист. – Убери малят!
– Вы едете в санитарном поезде Советской Республики, – гремело по вагону. – Едете в теплый и хлебный Туркестан. Не потому, что вы такие хорошие. А потому, что советская власть заботится обо всех своих детях, даже самых конченых и пропащих.
А в кухоньке скулил от горя Мемеля. Его никто не ругал за чувства, и потому он мог бы наплакаться всласть. Но охватившая тоска щемила как-то особо – слезами не изольешь. Припав лицом к дверной щели, Мемеля смотрел на пыльное облако, в котором исчезли эшелонные дети, и только скулил.
– Никаких больше детских поездов, – ответил Буг невпопад, становясь на колени и руками помогая Дееву собирать землю. – Никогда. Вот дойдем до Самарканда, и первым же обратным составом уеду в Казань – в военную академию, к лошадям.
– Сразу за городом, на станции Донгуз, дежурит заградотряд, – сказал негромко. – Шерстят все поезда. Найденных беспризорников ссаживают и высылают обратно в Бузулук.
– Дождусь, пока доберемся до Ташкента или Самарканда, уж там-то телеграф отыщется.