– Очень вас прошу! В списке и правда только те, кто имеет шанс доехать, как мне кажется…
Не уехал вчера, как обещал, а оставил все вещи в купе: и чемодан с инструментами, и белый халат, и вещмешок, и даже китель, – а сам пропал. Еще оставил на хирургическом столе бутыль французского коньяка – пустую. Граненую крышку от флакона Белая подобрала на полу.
Выяснилось, жива. Ее и сторговал за серебряные кресты.
День перед отъездом был – бесконечный бой.
Собаку пришлось поставить на паек. В еде оказалась неприхотлива: жадно хлебала супы и кисели, чавкала разведенными в кипятке отрубями. Только жевать не могла, потому твердую пищу ей размельчали и мешали с водой.
Гужевые кони и верблюды, волы и ослы с началом Гражданской были реквизированы для нужд фронта, а после окончания – пущены под нож. Декрет Совета народных комиссаров об обязательной сдаче скота на мясо исполнялся строго: мясные разверстки приходили суровые – и сурово же исполнялись разросшейся основательно продармией. Наряды приходили на всё: баранину, свинину, конину, говядину, козлятину, в охотничьих краях – на медвежатину и оленину, кое-где даже на зайчатину – для владельцев борзых собак (впрочем, эта инициатива провалилась и привела не к исполнению заготплана, а к массовому отстрелу тех собак).