– Не знаю, – пожал плечами Деев. – Повезло.
Вышли из хлева. Достигли железнодорожных путей. Вдоль рельсов двинулись к задворкам мучной деревни – ко входу, через который гости проникли в укрепление.
– Побрей меня, – попросил о первом, что взбрело на ум.
Нет угля – будем топить дровами. Не выдали дров – сам возьму. Прямо сейчас.
А из щелей половых уже заползает в избу зима – хоть по времени ей быть еще не положено. Муравьев посдувало в углы, как черную крупу. А белая-то крупа из-под половиц фонтанами бьет, запорашивает комнату. Сугробы у стен растут. Вьюжные вихри ножки стола окутали, взбираются по ним выше, выше, сейчас до нас с матерью доберутся. Да только куда зиме до знойного волжского лета! Вспомнил я про трещины на иссохших полях – и тотчас пекло с потолка ударило, как сковородкой раскаленной в снег. Шипят буранные барханы, плавятся. Вьюгу к полу прибило, обернуло мелкой моросью. Булькают, исчезая, сугробы – кипят, как верблюжья шурпа…
В перерывах комиссарской речи слышно было лишь громыхание состава – да-да! да-да!.. да-да! да-да!.. – как одобрительное поддакивание.