Деев стал даже и не охотником, а охотничьим псом, что за версту чует дичь и устремляется к ней через леса и болота. Деев стал хищником: хватал всё, что могло накормить, согреть или порадовать детей, и тащил в “гирлянду”.
– Уже оседлан ко-о-о-о-онь… и натянута тетива-а-а-а-а…
Дети! Едящие из выгребных ям, спящие в древесных дуплах и бочках из-под сельди, живущие стаями по заброшенным станицам, охотящиеся на сусликов и собак – их были сотни и сотни. Все нуждались в ее защите, всем она была нужна – больше собственных матерей, родивших и бросивших на произвол судьбы. Наконец-то Белая осознала масштаб, которым измерялась переполнявшая ее душу любовь: она одна была способна заменить тысячу матерей, а может, и десяток тысяч. Она была готова раскинуть руки – от устья Волги и до Днепра, – чтобы собрать всех бездомных и бесприютных, отмыть их, накормить и укрыть от непогоды. А также – от жадности и порочности взрослых: заведующие ночлежными и воспитательными учреждениями на окраинах огромной страны нередко обворовывали детей, избивали, толкали в проституцию.
Выждала немного, затем достала-таки из кармана карандаш.
На телеге – лежачие и мелюзга. Пчелка. Суслик. Бумажный. Сипок. Леся Еле Жив. Чарли Чаплин. Сморчок. Одуванчик. Золотко. Мурлыка. Глина. Кукушонок Искандер. Тоня. Манюся. Гланя. Мархум. Баир. Дидим. Фиса. Янгул. Жуся. Юдик. Ленька Янычар. Макарик. Мироша. И Загрейка, уже переставший пылать жаром…
Значит, было ему не меньше шестидесяти: военфельдшеры уходили на гражданку после двадцати лет службы.