– Не впервой нам было собачатину лопать – бывальщина! И ничего, натрескались от пуза, не померли…
– Вот что, – сказала Белая строго и окончательным тоном. – В Самарканде я буду ходатайствовать, чтобы ваш состав занимался эвакуацией без надзора Деткомиссии. Вы справитесь один, без комиссара.
Пока один бак раздавали, на плите уже булькал следующий – и так один за другим, до темноты. А как стемнело, я велел фонари на перроне зажечь (обычно-то обходились без света, керосин берегли) – и дальше пошла кормежка, до самого рассвета. К утру очередь не уменьшилась, но санитарок в эшелоне было много – первая смена ушла отдыхать, вторая подменила.
А я бы крысятничать не смог, даже если бы и без кормежки. И тех, кто по вокзалам крысятничал, не жалею: поделом свою пулю в спину получили.
Не слушай их, сказала мать. Людей остальных. Они про тебя гадости шепчут, и пусть. А я людей и не слушал. Больше – листву или птиц. Или как грязь под колесом хлюпает. Или как пулеметы стреляют.