Слухи будут сопровождать эшелон всю дорогу. Ни единого раза Деев не дознается, кто был придумщиком или откуда пошел гулять тот или иной слушок.
– Теперь. – Он снова втыкает в нее револьвер.
Почему-то про Белую такие разговоры ходить не будут – только про Деева.
Убьют или нет? Деев думал об этом всю ночь, сидя на ступенях подвала.
Вот так разговор! Не то доброе сказала, не то обругала – поди разбери. В точности как Деев на своем дурацком пуфе корячится – не то сидит, не то падает, не то муку мученическую терпит.
– Вот, – достал он из галифе медицинский футляр и вложил в карман фельдшерских брюк (ткань оттопырилась, обтягивая угловатый предмет, по очертаниям вполне напоминающий револьвер). – При случае распахни тужурку, чтобы конфетер видно было. Небрежно так тронь его ладонью, будто невзначай, по привычке. Только часто не тереби – подумают, что угрожаешь.