Очень медленно Деев ослабил хватку, выпуская пленницу из объятий.
– Давай-ка привяжем его к нарам, – говорит Буг. – Холерная лихорадка может вернуться.
В котле была даже ложка. Он взял ложку и продолжал сидеть, слушая, как на улице, где-то далеко, воет пес.
До рассвета не выдержал: едва поблекла луна и посветлел край ночного неба – побежал будить машиниста. Спускаться с крыши привычным способом – держась за выступы и фонарные штыри – терпения не было: спрыгнул прямиком на землю, едва не разбил подбородок о колени, но боли не почувствовал.
Белая стояла у входа в пассажирский – высокая, плечистая, – загораживая дверь. Глядя на комиссара снизу вверх, Деев шагнул вперед, словно не видел препятствия, – уткнулся в нее ребенком и нащупал дверную ручку. Белая не отступала, и он тоже не отступал; так и толкались – локтями, грудями, коленями, – рискуя раздавить молчащего пацана и стараясь, чтобы их возню не заметили другие.
– Товарищ комакадемии… – начал было Деев и умолк, не зная, как оправдаться.