Давыдова так и не взглянула на него – как не было Деева в комнате.
– Уксус, – коротко сообщили, выставляя из кибитки на землю несколько объемистых бутылей толстого стекла, в каких обычно хранят самогон.
– Прости, – сказал Деев. – Прости… Я заберу всех, кого подсадил. Сто три человека, всех заберу.
Начальник станции носит порубленные Деевым дрова в “гирлянду” – вздувая жилы и беспрестанно матерясь, в одиночку тягает чурбаны к тендеру.
Питерцы явились к ночи – плечистые, усатые. Все – с открытыми и загорелыми лицами. Двое – с винтовками, один – с лихо торчащим из-за ремня маузером. Три богатыря.
Вот кто я без тебя, мой возлюбленный сын…