С некой долей торжественности мне вручили фуражку и револьвер.
Паровоз поднатужился и подтянул к платформе десяток теплушек, но классный вагон отсутствовал. А мы-то рассчитывали, что в нем и будет сидеть «верхушка». Что же, это очередной заблудившийся поезд с демобилизованными солдатами? Тогда оно к лучшему.
– Ну, мы люди темные, – насмешливо проговорил я. – Нам бы чего попроще – Репина там, Сурикова. А уж ни о Коровине, ни о Серова и слыхом не слышали. Ни о «Девочке с персиками», ни о «Портрете гимназистки».
– Ну, когда это было, – отчего-то засмущался командир. – С неделю назад.
Я был с этим не совсем согласен, но предпочел лишь глупо улыбаться и помалкивать. Баба (виноват, женщина), она и так опасна, а если их много, то лучше вообще не связываться. Запросто можно огрести костылем.
Все хорошо, что хорошо кончается. Мой маленький отряд, имевший на вооружение пять винтовок и один револьвер системы «наган» (про браунинг я опять забыл!), вышел из деревни. Хорошо, что парни не задавали вопросов, приняв во внимание, что ими командует хотя и ровесник, но фронтовик. А фронтовиков, как я понял, рабочие, не нюхавшие пороха, уважали. У меня не было какого-то сложного плана. Все просто. Когда мы ехали в Макарино, я не только любовался природой, да разглядывал березовую рощу, но само – собой, на на автомате присматривался – а где могла быть засада? Тут уж, простите, прежнее место службы заставляет полагать, что все вокруг готовы преподнести тебе пакость, а тебе следует улыбаться, но выйти из любой передряги живым и здоровым.