– А что доктор? – отмахнулся я. Не удержавшись, вспомнил один из фильмов, раздерганных на цитаты. – Спросит: – На что жалуемся? Скажу – на голову! А он мне: – Это хорошо. Лёгкие дышат, сердце стучит, а голова – предмет тёмный, исследованию не подлежит. Было у меня уже такое. Пришел к врачу, сказал – мол, так и так, провалы в памяти. А он мне – мол, штаны не забываешь снимать, коли по большому ходишь? Нет? Ну, так все нормально, иди отсюда!
Июль вообще выдался дурным! Поначалу пришло известие, что в Москве убили германского посла Мирбаха. Ну убили и убили, немцы из-за этого воевать с нами не начнут. Хорошо, что убийцами оказались не большевики, а эсеры (да, правые!), но плохо, что Яша Блюмкин и Коля Андреев были сотрудниками ВЧК. Как ни крути, это бросает тень на всех нас, честных чекистов. А дальше пошло-поехало. Телеграфный аппарат едва успевал выдавать новости – мятеж в Москве, самого Феликса Эдмундовича взяли в заложники наши коллеги из отряда Попова, мятеж в Рыбинске и Ярославле, мятеж Муравьева. Из-за всех этих событий мы были поставлены и кверху репкой. Мне хоть легче по сравнению с остальными, потому что знал, что Феликса освободят, мятежи подавят. Да, а еще и Ленина ранят. И это тоже левые эсеры. Правда, напрочь не помнил, когда это случилось. Не то в августе, не то в сентябре. Знать бы, в какую эпоху меня занесет, подготовился бы заранее. Обложился бы книжками, закопался бы в Интернет. А так, о событиях лета одна тысяча восемнадцатого года помнил из давным-давно прослушанной лекции, да из увлекательной книги Кира Булычова. Однако папа девочки Алисы – не самый авторитетный источник. Игорь Всеволодович, он специалист по Сиаму и Бирме, насколько помню.
– Командир, чудеса, да и только, – растерянно доложил один из парней. – А ведь мужики воевать собрались. На въезде баррикада из бревен, а по бокам окопы, часовые стоят.
– Есть люди нужные и люди ненужные. Нужных отдавать жалко, но приходится. Ненужных не жалко, но их никто не берет. Вот и приходится в нагрузку к нужным давать и таких. Петроград все-таки побольше Череповца, соответственно, количество дураков на единицу населения тоже выше.
И еще меня утешало то, что в правом верхнем углу повестки имелась резолюция «Не возр.» и подпись «Тимох.». Стало быть, товарищ Есин, прежде чем пригласить меня на беседу, согласовал приглашение с Иваном Васильевичем Тимохиным. А почему? Единственная причина приглашения (если это приглашение, а не завуалированный приказ!), которая мне приходила в голову – это то, что меня могут пригласить на работу в Чрезвычайную комиссию.
Я предлагал ему оставаться в городе, но он наотрез отказался. Мол – мало ли что, поговорю, смогу убедить. Понятное дело, парень хотел, по возможности, сберечь своих близких, но вот получится ли? Большой террор покамест никто не отменял. Вон, в Кириллове, местные чекисты вместе с прибывшим на подмогу питерским отрядом, расстреляли сорок человек, поставив к стенке и тех, кто на самом деле был в чем-то замешан (скажем, убийцы Андрея Костюничева) и попавшихся под руку бывших офицеров и священников, включая самого епископа Варсонофия. Разумеется, по рапорту начальника уездного ЧК, переданного нами для публикации в губернской газете, все они состояли в монархической организации, хранили дома оружие, а у самого владыки при обыске обнаружили бомбу, во что я ни в жизни не поверю. Тем более (об этом стало известно позже), обыск проводили в отсутствие хозяина дома, так что можно было не то, что бомбу, так и мортиру подкинуть. Но больше всего меня удивило, что в Кирилловском уезде задержали двух английских морских офицеров переодетых в гражданскую одежду, прятавшиеся в доме у попадьи! Ломал голову целый день, но не смог придумать – что забыли английские морские офицеры в Кириллове? Изучать возможности Мариинской водной системы на предмет проведения по ней эскадры? Думается, если бы отряд Лехи Сальникова не затребовали обратно в Петроград, они бы отловили в Сиверском озере Гидру Мировой Контрреволюции и торжественно расстреляли ее у стен Кирилло-Белозерского монастыря!