А может, она боится не столько за себя, сколько за меня? Тетушка хотя и прикидывается темной и неграмотной бабой, прекрасно понимает, что у новой власти могут возникнуть проблемы с религией (да они уже и начали возникать!), и она переживает, как бы ей не испортить карьеру любимого племянника. Как может быть у начальника отдела по борьбе с контрреволюцией губернского ЧК не просто верующая тетка, а еще и активно участвующая в общественной жизни? Хм. А ведь вполне может быть!
Дядька пытался что-то бормотать о воде, но я его не слушал, подталкивая стволом пистолета.
Я лишь кивнул. Ну, кому я стану рассказывать, что моя супруга искусствовед и я, глядя на жену, увлекся живописью и познакомился с творчеством многих художников, а также с историей написания портретов. Зачем кому-то знать, что «Портрет гимназистки» Валентин Серов написал с юной Наташи, дочери графа Комаровского? А через несколько лет девушка порвет с семьей и «уйдет в революцию», переживет гражданскую войну, репрессии тридцатых и погибнет в блокадном Ленинграде, а ее тело похоронят в одной из братских могил Пискаревского кладбища?
Похоже, жалоба товарищи редактора на трудовой коллектив вверенной ему газеты последствий не имела. Кому мог наябедничать Михаил Иванович? Только самому Тимохину, потому что «Извѣстія Череповецкаго Совѣта» печатный орган исполнительного комитета, и Иван Васильевич у нас самый главный. Но наш советский губернатор редакцию знает гораздо лучше, чем недоучившийся студент, потому он… Да, а что именно он сделал? Не знаю, но, как мне кажется, редактор сам был не рад, что пошел к председателю, потому что с тех пор он вообще не лез в газетные дела, а лишь проводил ежедневные оперативки, внимательно слушал наши предложения и кивал, а потом читал материалы и подписывал номер в печать.
Ох ты, вон оно о чем! Товарищ Аглая была повернута на «половом вопросе». По ее мнению, семья исчерпала себя как буржуазный пережиток, потому что семья – это продажа женщины мужчине. А если не продажа, то вопрос упирается в простой секс. А секс – это всего лишь…
– Водички не хотите? – невинно поинтересовался я.