— И они не всегда ждут хозяев в засаде с пистолетами вместо того, чтобы вскрыть дверь. И еще они не всегда спешат стать убийцами.
Внутри было пусто, и это тоже сыграло мне на руку — ни к чему было бы разгонять побирушек и бездомных. Смрад здесь стоял не лучше, чем снаружи, но более затхлый, старый. Смрад многих десятков человеческих тел. Пол укрывали гнилые клочья соломы и притащенные, видимо, с рынка доски от ящиков — из них кто-то без особой фантазии, но с должным упорством составил грубое подобие мебели. Присесть на сбитый кривой стул я побрезговал, опустился на корточки.
— Да, Макс. Я дам тебе пистолет. У тебя будет немного времени, чтобы закончить свои дела. Если ты выстрелишь в меня, тебя убьет он, — я указал на Петера. Тот, все такой же неподвижный, замер у стены. — Поэтому будет лучше, если ты не станешь делать ничего такого. Я гарантирую тебе то немногое, что могу.
— Чудовищная наглость твоей лжи спасла тебя.
Я знал, чего стоило это предложение. Кречмер фактически игнорировал решение своего шефа. Достаточно серьезный поступок, особенно в отношении тоттмейстера.
Когда я впервые заметил слежку, в груди что-то предательски ёкнуло. Так, словно за шиворот мне опустили тонкую ледышку, а она скользнула вглубь, под кожу, и коснулась самого сердца. Предательский холодок, подхваченный током крови и разнесшийся по всему телу. До того, как я заметил преследователя, оставался пусть и гипотетический, но шанс. Шанс, за который было очень удобно держаться. И который так внезапно пропал.