«Потом к Максу, — ответил я, позволив руке пролежать на засове еще несколько длинных, послушно тянущихся секунд. — В Орден нельзя, на подходе меня, конечно же, будут ждать. Фон Хаккль и впрямь не дурак. К Максу. Он прикроет, а потом проведет. Спрячусь в Ордене, пока фон Хаккль будет пикироваться с оберстом, все это дело как-нибудь разъяснится».
— Две дюжины гвоздей, вот таких, — я развел большой и указательный пальцы на всю длину. — Обычных таких крепких гвоздей из кузни… Хорошо так забитых. С тщательностью. Сам понимаешь, прочесть нечего.
— Кота убил, паскуда… — подал голос жандарм, стоявший подальше. Бруно, что ли?..
— Марты Блюмме, — автоматически вставил Кречмер, не поворачиваясь.
— Кто? — спросил я, стараясь говорить без злобы. Впрочем, это лишь называется «говорить», на самом деле губы в такие моменты даже не шевелятся, а научиться думать без злобы — дело долгое и непростое. Раздражение пришлось спрятать в дальний темный угол мозга, туда, где его не достали бы невидимые пальцы собеседника — вызвать посреди дня без серьезной на то причины решился бы не каждый.
— Падаль… — пробормотал я, злясь, однако, больше на себя, чем на пьяницу, — размяк, нервничаю, скверно. — Чтоб ты сгнил в пивной бочке…