Выстрел у самого лица ослепил и оглушил меня. В лицо ударило нестерпимо горячим, обжигающим, нестерпимо-яркий цветок распустился передо мной и, продержавшись слишком мало, чтоб глаз мог различить его контуры, опал черной кислой пороховой гарью. В ушах звенело, мир перед глазами плыл, как после контузии, тело ощущалось механизмом, слишком запутанным и непослушным, чтобы им управлять. И еще этот запах сгоревшего пороха, от которого резко жжет в гортани.