— Нет, — сказал он недовольным тоном. — Мы тогда были под Кольмаром.
— Ждать еще одного мертвеца с головой всмятку? — спросил я без выражения. — Так?
В ту минуту мне и показалось впервые, что я стал немного понимать Максимилиана Майера.
Я нажал на спуск, и еще две или три крупинки вечности скатились вниз, прежде чем я ощутил в руке вибрацию проснувшейся стали. А еще мне пришлось повернуть пистолет. Совсем немного.
С того дня Карл Даниц переменился. Сперва мы решили, что он стал окончательным затворником, что при его обычной меланхолии никому не показалось странным. Он вообще перестал появляться в офицерском клубе, сделался до того молчалив и бледен, что господин оберст-тоттмейстер как-то, обходя позиции, даже изволил пошутить — неудивительно, что мы держимся на рубеже второй месяц, если среди магильеров воюют даже призраки… Карл и в самом деле был похож на призрака.
— Я хотел понять, что тебе известно, только и всего. Хочешь называть это…