— Попробуй цепляться к жандармам, юный лазутчик. Только не удивляйся, если с подобной манерой узнавать информацию ты однажды получишь пулю в живот от кого-нибудь слишком нервного. А сейчас уходи.
— Понимаю… Так, вот… Желудок вполне здоров. Видимых повреждений не обнаружено, следов язвы нет, аппетит, видимо, при жизни был отличный, расстройствами пищеварения покойный не страдал…
— Значит, голову разбили уже после этого?
— Господь Бог! — Макс треснул кулаком по столешнице. Несмотря на кажущуюся мягкость кулака, дерево отозвалось громким скрипом, а тарелки подпрыгнули. — Если на поле боя ты найдешь тысячу солдат с пулей внутри, ты тоже бросишься стремглав ловить их таинственного убийцу?
— Признаться, наши собственные усилия результата не возымели. Мертвец может идти на штурм вражеских батарей так, как никогда не пошел бы живой человек. Он может наступать, даже когда ему картечью перебьет ноги, а в грудь засунут французский полуметровый штык. Но сложно ожидать много толка от мертвецов, если надо взять приступом каменные стены. Покойники не умеют летать, увы.
— Вполне всерьез, — подтвердил я, — персональная охота переводит дело в разряд личных.