— В том, что смогу застрелить его. Он жандарм и опытный, а я плохо управляюсь с оружием. Если бы я промахнулся, все сорвалось бы. И еще второй.
Я почувствовал себя неуютно и глупо. Наверно, так и должен себя чувствовать человек, ощущающий отвратительную тяжесть пистолета за ремнем, стоящий возле двери того, кого много лет привык называть другом. Наверняка так и должен. Но слабость сейчас была непозволительна, она, как южная лихорадка, лишь пропитывала кости отвратительной вязкой сыростью, туманила голову, мешала сосредоточиться. А мне надо было сохранять чистый и ясный ум, как минимум для того, чтобы не сделать ошибки.
Некоторое время он смотрел на меня сквозь стакан.
— Ерунда, — сказал я, может, излишне грубовато — реплика Макса все же задела меня, хотя тема и успела стать привычной. — Арнольд зарегистрирован и стоит на учете, а устав Ордена разрешает каждому тоттмейстеру иметь в услужении покойника, если этот покойник был умерщвлен с соблюдением закона. Я в своем праве, Макс.
— Разрешите? — спросил Антон Кречмер, глядя на меня в упор без всякого интереса. Не дождавшись моей реакции, он обошел меня и сел за стол со стороны Макса. На нем был тот же мундир, который я видел в прошлый раз, только куда более грязный. Несколько пуговиц на вороте были расстегнуты, что было для Кречмера совершенно немыслимо.
— Все верно, но только это с трудом можно отнести к странностям, которыми вы интересуетесь. Действительно, пятна показались мне застаревшими, навскидку я бы предположил, что смерть наступила сутки или двое назад, но такие случаи на самом деле иногда случаются. Особый, знаете ли, тип крови, бывает, хоть и редко. У таких тел признаки гниения выражаются сильнее и раньше. Так что я не счел необходимым ставить под сомнение заключение вашего коллеги, господина… м-ммм… Мейерса.