Фойрмейстер напыжился, едва ли не задрав голову. От этой никчемной спеси передернуло, кажется, даже молчаливого хауптмана.
Он спросил это таким голосом, что я запнулся, и новая порция обидных, но нужных слов замерла где-то на полпути из легких к горлу.
— Я могу помогать. Никто не примет меня за жандарма или тоттмейстера. Могу быть курьером, могу ждать…
И Макс, наконец, улыбнулся. Улыбка коснулась его губ, осторожная маленькая улыбка.
— Отчего же фойрмейстеры стали общим врагом? — помедлив, спросил фойрмейстер.
Чувствуя себя невыносимо гадко, я замер у забора, шагах в двадцати от калитки. Арнольд обогнал меня и, ступая на удивление бесшумно, двинулся вперед. Его угловатый контур в свете отдаленного фонаря походил на огородное чучело, а развивающиеся полы плаща усиливали и без того зловещий вид.