За дверью обнаружился штейнмейстер. Сперва, пока мои глаза две или три секунды привыкали к освещению, он казался лишь массивной колонной, слившейся со стеной и выдающейся глазу только лишь из-за причудливой несимметричности, но стоило присмотреться — и иллюзия пропадала. Штейнмейстер стоял неподвижно, прислонившись широкой, как каменная глыба, спиной к стене, на меня взглянул с безразличием, прозрачные глаза лишь коротко моргнули и тотчас вернулись к созерцанию чего-то мне недоступного. Несмотря на жару, на штейнмейстере поверх мундира красовалась начищенная до блеска кираса, до груди скрытая окладистой бородищей. Этакая двухметровая колонна из мяса и стали, остро пахнувшая потом и ружейным маслом. Камень, обтесанный до грубоватой и местами чрезмерно гротескной человеческой формы.