Выпил одним глотком, и пришлось доливать еще. Раза четыре.
Доказательства. Суд. Возможность оправдаться.
— Не расстраивайся. — Гавин раскрыл страницу со странствующим паладином. — Я тоже сначала не верил, что Гийом такой. Думал, что пугают на новенького… а они всерьез.
А на улице зима. И снег… и я не выходила из замка, кажется, тысячу лет.
Он легонько сжимает руку. Но даже этот жест не остается незамеченным. Кормак зол. На миг он перестает контролировать выражение своего лица, и я вижу, насколько он меня ненавидит. Только не понимаю причин. Ведь не из-за горячей же любви к дочери, стеклянное сердце которой разбито навеки.
Нехорошая такая тишина. Чужая. И человечек то и дело поводил плечом, отчего швы на латках трещали, грозя новыми прорехами.