– Не нужно привода, – хмыкнул Сергей. – В древней Греции жил великий ученый Архимед, и он придумал архимедов винт, его можно посадить прямо на ось маховика. Но какой смысл заменять гребцов машиной? Ей же дрова нужны всегда, а гребцов можно накормить заранее.
– Так ведь в честь же, а не его именем, это все-таки разные вещи. Да и не совершил я еще ничего такого, чтобы в честь меня корабли называть. Поэтому предлагаю сократить название. Пусть это будет «Петр Первый», а Второй пока так обойдется. Возражений нет? Тогда, господа кораблестроители, подготовьте церемонию переименования – я буду на ней присутствовать. И, наконец, остался еще один не до конца проясненный вопрос. Господин Земцов, твоих речей я еще не слышал. Так что жалуйся, теперь очередь дошла до тебя.
– Что?! Значит, так. Голос у тебя громкий?
– Ничего, нам не к спеху, – благодушно заметил император. – А как понадобится, господа небось сами нам еще не один повод предоставят. Если же понадобится очень сильно, а с поводом они затянут, то повесим и так, невзирая на неудобство.
Он шагнул вперед и в сторону. Голицын лежал на спине, руки его бессильно скребли траву, а пистолет валялся метрах в полутора. На губах фельдмаршала пузырилась кровавая пена.
– С какой стати несуразное? – возмутился Сергей, постаравшись, чтобы в конце фразы его голос сорвался на мальчишеский визг. – Я царь или кто? Почему тогда на содержание моего двора отпускается всего тридцать тысяч в год? Знаю, слышал – мол, сейчас в России нет денег на лишнюю роскошь! Но отчего Алексей Голицын живет в десять раз богаче меня – это что же, ему где-то нашлось триста тысяч? Сие есть унижение моего императорского величества.