И Сиена Брукс научилась быть призраком. Невидимкой. Научилась быть хамелеоном, притворщицей, изображающей из себя всего-навсего одно из бесчисленных лиц в толпе. Она не сомневалась, что детская страсть к актерской игре — одно из проявлений мечты всей ее жизни, мечты о том, чтобы стать кем-то еще.
Феррис и Сиена выжидательно смотрели на него.
— Четырех? — возмущенно выпалила Элизабет. — У нас их уже семь, так что вы слегка опоздали!
Марта состояла с секретаршей Иньяцио в приятельских отношениях, но сейчас ей было не до светской болтовни.
Роберт, ворота открыты для тебя, но ты поторопись.
Лэнгдон шел медленно, чувствуя себя каким-то бесплотным: он точно смотрел необычайно явственный кошмарный сон. Что может быть опаснее чумы?