— Прошу вас, профессор, просто послушайте. Все разъяснится. Я вам обещаю.
— Сиена Брукс. — Эти слова вдруг отчетливо прозвучали прямо у них над ухом. Сиена встрепенулась и подняла голову, явно ожидая увидеть стоящего над ней человека в форме. Но рядом никого не было. — Ее компьютер сейчас проверяют, — продолжал говоривший. — Мне еще не докладывали, но это наверняка тот самый, с которого Лэнгдон заходил на свою гарвардскую почту.
Лэнгдон слегка повернулся, чтобы поудобнее угнездиться в этом тесном — особенно при его габаритах — уголке. При этом у него перед носом очутились изящные граффити, нацарапанные на задней стене передвижного туалета.
Так же облицованный белым и зеленым камнем, с такими же полосатыми пилястрами, как у собора, он отличается от двух других строений удивительной формой — правильного восьмигранника. Некоторые говорят, что он похож на слоеный торт: в нем четко просматриваются три яруса, и венчает его пологая белая крыша.
— Один-пять-пять, — ответил человек за рулем. — Из любого места в Стамбуле.
— Самое страшное, — сказала Сиена, — не то, что Инферно вызывает бесплодие, а то, какие возможности этот вирус открывает. Вирусный вектор, распространяющийся воздушно-капельным путем, — это квантовый скачок, достижение, намного опережающее свое время. Бертран внезапно вывел нас из темных веков генной инженерии и отправил прямиком в будущее. Он подарил человечеству доступ к процессу эволюции, предоставил ему возможность работать над своими видовыми свойствами, так сказать, широкими мазками. И открыл этим ящик Пандоры. Бертран создал ключ к изменению нашей природы… и если этот ключ попадет не в те руки — помоги нам, Господи. Эту технологию нельзя было разрабатывать. Как только я прочла письмо, где Бертран объяснил, как он достиг своей цели, я сожгла его. И твердо решила найти этот вирус и уничтожить целиком и полностью.