Она упала на колени рядом с окном, и Марта, похолодев от ужаса, автоматически последовала ее примеру. Охранник тоже хлопнулся рядом, инстинктивно направив пистолет на летающую машинку.
Она кинулась к андито, а Лэнгдон тихо выскользнул из музея.
Оказывается, Энрико Дандоло — тот самый вероломный венецианский дож — был похоронен не в Венеции; его останки обрели покой в сердце твердыни, которую он завоевал в 1202 году… в сердце города, раскинувшегося под ними. Дандоло, что вполне уместно, похоронили в самом великолепном храме покоренного города, в здании, которое поныне остается жемчужиной всего региона.
Лестничную клетку оглашали крики ужаса и смятения; звуки симфонического оркестра сменились какофонией. Давка усиливалась, Лэнгдону стало тяжело дышать, грудь, притиснутая к двери, заболела.
Лэнгдон и Сиена прятались в первой пещере, самой большой из трех, за аморфным центральным фонтаном. Их окружали живописные фигуры пастухов, крестьян, музыкантов, животных и даже копии микеланджеловских рабов — все они словно бы отчаянно старались вырваться из вязкого камня. В круглое окошко на потолке просачивались утренние лучи — раньше там, на солнечном свету, висел огромный стеклянный шар с водой, где плавал ярко-красный карп.
— Мало того, — продолжал Лэнгдон, — в финале «Ада» Данте слышит шум ручья, пробившегося через камень, и, двигаясь вдоль него… выходит из ада.