– Да, Рома, останови, – Оля потерла сонные глаза. – Нам надо прогуляться. Таежный гламур зовет. Я буду молиться, чтобы не замерзнуть заживо.
– Нет, конечно! – иронично фыркнул Роман. – Скоро будем на месте! – Он подмигнул ей в зеркало и добавил глупым голосом, подражая навигатору: – Приближается поворот налево!
Постройка хибар не заняла много времени, и спустя четверть луны Хэу и Юо увели свои отряды в первый набег. В ближайшем стойбище никто не ждал нападения, эти глупцы всерьез полагали, что все племя Синзяо сгинуло в долине Оюнсу, у входа в которую потерялись их следы. В результате атака оказалась весьма успешной. Под покровом ночи стойбище предателей окружили и с рассветом напали со всех сторон, предавая огню бревенчатые чумы Белых Великанов. Объятых ужасом врагов, выскакивающих из пылающих жилищ, сбивали с ног ударами дубин, после чего связывали и оттаскивали в лес. Дожидаться, пока атакованные соберутся с силами или к ним придет помощь из соседних племен, никто не стал, и доблестные воины Синзяо скрылись в ночи, уводя два десятка пленников, прежде чем атакованное стойбище смогло организовать серьезное сопротивление. Погоня бросилась за ними только к полудню, но как только преследователи встали на ведущую в долину Оюнсу тропу, началась жестокая снежная буря и жалкие предатели торопливо обратились вспять, вполне разумно не желая бесславно погибнуть.
После сна и еды, сдобренной горячими поцелуями Чиуки, Лицуро почувствовал прилив сил и остаток пути преодолел с такой легкостью, словно был не маленьким человеком, а громадным медведем, которого распирает неисчерпаемая мощь. К тотемным знакам Белых Великанов они вышли вскоре, и Лицуро решил идти прямиком к долине Су и уже там искать кого-либо из хозяев этих земель. Но не успели они пройти и десяти полетов копья, как что-то коротко свистнуло в воздухе, и прямо перед Лицуро в древесный ствол вонзилась стрела. Чиука испуганно вздрогнула и прижалась к нему, вглядываясь в безмолвный подлесок, но сквозь медленно сыплющийся снегопад разглядеть ничего не удавалось.
Петр, услышав её голос, обернулся и увидел в полуметре от себя протянутый факел. На неуловимый миг его глаза расширились, и неизменная улыбка застыла на лице гримасой ненависти.