Осматриваюсь вокруг. Батарея молчит, немцы вплотную подошли к Казинке и вот-вот ворвутся в поселок. Немецкая артиллерия перенесла огонь на крайние дома, в которых засели наши бойцы. Мы ей больше не интересны, нас уже списали в расход. Самое время позаботиться о мертвых.
Я вышел из землянки на земную поверхность, освещенную красноватым закатным солнцем. На северо-западе интенсивно грохотала артиллерия. Приказ начальника района ПВО о выводе зенитных артиллерийских частей из первой полосы обороны был на следующий день отменен грозным генерал-лейтенантом, прилетевшим из Москвы. Правда, к тому времени в артиллерийскую группу, предназначенную для поддержки наших обороняющихся частей, со всей дивизии с трудом наскребли два десятка более или менее исправных орудий среднего калибра. Из нашей батареи забрали, вместе с расчетом, единственное орудие, способное стрелять, второе намертво застряло в полковых артмастерских — не было нужных запчастей.
— Да верю я тебе, верю, — неожиданно прерывает меня военком. — Вот потому, что выглядишь подозрительно и документов у тебя нет, я тебе и верю.
— Да неудобно как-то, — сомневается политрук.
Сергей понижает голос так, чтобы Сашка его не услышал.
Подъем был поздним, после ночного боя нам дали отдохнуть. После завтрака начали собираться в обратный путь, но около одиннадцати часов к Шлыкову прибежал посыльный из штаба полка.