— Только не надо расчесывать мне нервы и бить на жалость. А может, образуется какая-нибудь параллельная реальность?
Предложение лейтенанта не лишено смысла, притока новых беженцев со стороны Бобруйского шоссе не наблюдается, а ночью кто-то вряд ли подтянется. За ночь толпа сильно уменьшится, и к мосту мы должны проехать существенно быстрее. Вот только, насколько мне помнится, немцы заняли Рогачев в самых первых числах июля. Надеюсь, что действительно в первых числах, а не в самый первый день. Наши попутчики ждать не хотят, и мы расстаемся с ними.
— Кстати, на пересылке почти неделю в камере меня специально держали?
— Около полуметра, — выливая воду из сапога, инструктирую Петровича. — Дно вязкое, возьми метров на семь-восемь левее, там вроде берег пониже, а мы его сейчас подкопаем.
— Крайне редко. Скажем так, все известные мне случаи можно пересчитать по пальцам двух рук. Поскольку я отвечаю за Россию, то есть за весь бывший эсэсэсэр, то в основном они произошли на территории нынешней Украины и Белоруссии.
Вздохнув, я за какой-нибудь час накрапал шестой лист, и всего-то с двумя маленькими кляксами, даже скорее кляксочками, ну совсем почти незаметными. Зато каждый, кто прочитал его, хотя бы по диагонали, должен был испытать непреодолимое желание вывести мерзавца майора в чистое поле, поставить лицом к стенке и пустить пулю в лоб, а второй патрон тут же потратить на подлеца старлея. А он — «нормально», обидно даже.