Гах! Блямс. Кланц. Гах! Блямс. Кланц. Гах! Блямс. Кланц. Огонь ведем с максимальным темпом.
— Здесь нет медведей, — выдал справку Гарри, — и вы отсутствовали не меньше двух часов. Поэтому я вынужден принять меры.
До Ивацевичей добираемся к трем часам после полудня. Поселок уже знает о начале войны из выступления Молотова. Толпа штурмует магазины, еще не громит, но с прилавков сметают все, что можно. Пока я прикидываю, что можно добыть в этой толпе, женщина вспоминает, что в местном вокзале должен быть буфет.
Зачем на выход? Могли бы и сами сюда прийти и на месте приговор объявить. Однако делать нечего, пришлось идти. Старший привел меня в ту же импровизированную комнату для допросов. Там меня ждал только один полковник, и рожа у него была подозрительно довольной, так и захотелось по ней съездить, но руки мне сковали за спиной, учли предыдущий опыт.
— Выходит, зря, к вашему счастью. А насчет последствий не обольщайся, ты сделал не больше, чем любой другой сержант на твоем месте.
Филаткин поднялся с нар. Землянка у него неглубокая — он почти доставал до потолка макушкой, а мне приходилось стоять согнувшись.