Прощаюсь с окруженцами, пожимаю руки и лезу в кузов. Трактор дергает пушку и медленно набирает скорость, по кабине хлещут ветки. Поехали.
— Один я, — пробую успокоить красноармейцев.
Мои аргументы расчет умом принимает, но в глубине души чувство некоторой несправедливости у них осталось. Я их понимаю. Вроде сделали одно и то же, но одних к награде представляют, а другим даже благодарность не объявили. Однако усталость берет свое, и расчет погружается в сон до подъема. Или до ночной тревоги. Как повезет.
— Ты смотри, как бы какая-нибудь из этих головастых тебя не подсидела, — предупредил я сержанта Федонина, — и пойдешь ты в первую цепь с винтовкой наперевес.
Присмотревшись и несколько разобравшись в происходящем, с удивлением понял, что подполковник собирается направить уцелевших на юго-запад, в сторону Бреста. Ну да, это ты такой умный и все знаешь, а у него свои резоны. Ох, не стоит лезть не в свое дело, но смотреть на отправляемых прямо в объятия вермахта женщин и детей было выше моих сил. Поднялся с насыпи и пошел к подполковнику.
— Разрешите лист бумаги и карандаш, товарищ майор.