— Непонятно, откуда взять рядовой пистолет-пулемёт.
— Хорошо, Вы правы. Из-за ученика. Когда Вы в последний раз виделись с ним?
Тут я неожиданно понял, что нахожусь в неизвестной мне части города. Да, каменные четырёх-пяти этажные дома, но это не наша улица. И воздух как-то неуловимо отличается от ленинградского, не такой он. Обернувшись, я понял, что и дверь, из которой мы только что вышли, вовсе не является дверью подъезда, в котором Кривошеев живёт. Похожа, да. Но не такая.
Сестра увидела, что Колька с удивлённым видом вертит в руках кубик и пояснила, что это Алинка из детского садика притащила, там этот кубик какой-то мальчик забыл, и она взяла его домой поиграть. Завтра нужно будет не забыть отнести обратно — чужая ведь игрушка.
Десять минут спустя я вместе с Леной (она в школьной форме была своей, только часы сняла с руки) поднялись из подвала Мишки Кривошеева, я толкнул дверь и мы вышли на улицу. Ленка переодеться не успела в своё платье старинное, а школьная форма её выглядела весьма… необычно в июле 1940 года. Но Ленка сказала, что просто проводит меня и сразу же вернётся обратно, никто не успеет остановить её, а в следующий заход к нам тут будет уже новый мир, в котором я уже совсем не буду помнить её.
— Не, не прочесали пока, хотя потом обязательно прочешут. А пока ещё не прочесали, не успели, ведь тут и десяти минут не прошло с момента нашего ухода. Лен, их там, может, до сих пор бомбят, представляешь?