Как приговор какой-то. Да, может, это и был приговор…
Дабы убедиться в том, что он ничего не позабыл и не перепутал, Рейхенау нашёл в своём сейфе соответствующий циркуляр и ещё раз внимательно перечитал его. Да, всё верно, докладывать напрямую в секретариат Мюллера, минуя собственное начальство. Что же они там ищут такое у берлинских школьников?
К закрывающему въезд во двор шлагбауму подъехала машина МЧС, просят жестами пропустить. Один из глазевших на спектакль охранников шустро потрусил в сторону своей будки. Откуда-то издалека, не пойму откуда, на пределе слышимости до меня доносится девчоночий голос, который распевает песню о Стеньке Разине.
— Не знаю. Ты ведь проход открывала. Как он у тебя работает-то?
И вот теперь обёртка от конфеты, проделав столь длинный путь, лежит на столе перед шефом гестапо Генрихом Мюллером. Да, Грета оказалась не слишком наблюдательным человеком, но всё что она помнила, Мюллер из неё вытянул.