Светка три дня меня вообще никуда не отпускала от себя, то есть совсем никуда. Вцепилась в меня — и не отпускает. Врач приходил её осматривать — так только в моём присутствии, иначе истерика. Да ладно ещё врач, она в туалет меня даже не выпускала, так вдвоём с ней туда и ходили. И спать девчонка могла лишь рядом со мной, держа меня за руку, мне для этого кровать поставили прямо вплотную к Светкиной.
— Но Вы же читали протокол, господин профессор. Война с Россией — дело решённое, это даже не обсуждается. Вот только Лотар приоткрыл нам будущее. И теперь можно с уверенностью утверждать, что это будет самоубийственная война. Германию раздавят, разорвут и… в общем, «горе побеждённым».
А что тут поделаешь, придётся сказать правду, нельзя же бесконечно врать. Сказать правду и вместе с Молотовым возвращаться в СССР. И Светку взять с собой ещё. А немцы выпустят меня?
— Да? На, полюбуйся, — тыкаю я курсором по ссылке, а затем колёсиком мышки начинаю прокручивать страницу вниз. — Это как тебе? Или это? Почему «не» везде пишется отдельно? «Не вкусный», «не красивый» и даже (барабанная дробь!) «не счастный»? А разницу между частицами «не» и «ни» в XXI веке ещё помнят или секрет их употребления был утерян? Про запятые, «причём» и «при чём», «в течении» и «в течение» молчу, это совсем запредельное знание. Начать предложение с заглавной буквы — уже достижение, где уж тут ещё о запятых помнить.
— А чего ещё делать после обеда? Да ещё такого. Слон там или телёнок, неважно, всё равно очень вкусно было и мы обожрались, теперь спать хотим.
— Хорошо, мой фюрер, раз Вы настаиваете, — вздыхает Борман. — В таком случае мне просто в чисто познавательных целях интересно, если всё, о чём нам тут рассказал господин Гейдрих правда, то как тогда можно объяснить тот факт, что фотокопия обсуждавшегося нами сегодня документа в Берлине публикуется в открытой печати?