— Мне кажется, на этом можно закончить, — сказал Элокар.
— Он перестал меняться в размерах. Я полагаю, ты записала последнее число?
— Риллир, пожалуйста, — сказала Ларал, кладя свою руку на его.
Адолин вздохнул и отвернулся. Он должен подать королю окончательный список потерь. Возможно, над докладом о гибели простых солдат посмеются. Но представится случай послушать, что скажет Садеас. Адолин чувствовал: он что-то не знает об этом человеке. Но это «что-то» известно его отцу.
Блут и Таг спустились со своих фургонов и пошли к Твилакву. Рабовладелец сидел на облучке фургона, заслонив лицо рукой от белого солнца и держа перед собой лист бумаги. Троица начала о чем-то горячо спорить. Твилакв постоянно махал рукой в том направлении, куда они ехали, указывая на лист бумаги.
Адолин ходил среди солдат, собирая донесения, пока послеполуденное солнце медленно клонилось к горизонту. В воздухе стоял затхлый тошнотворный запах. Запах крови большепанцирника. Само чудовище лежало там, где упало, со вспоротой грудью. Некоторые солдаты рылись под панцирем, вместе с крэмлингами, явившимися на пир. Слева от Адолина, на вздыбленной поверхности плато, лежали на плащах или рубашках люди, в ряд, несколько длинных линий. Ими занимались хирурги из армии Далинара. Адолин мысленно поблагодарил отца, всегда бравшего с собой хирургов, даже на обычные экспедиции, вроде этой.