Газ отдавал приказы, ругался, бил ногами мостовиков, если они двигались медленнее, и ни разу не дотронулся до моста. Очень скоро Каладин возненавидел костлявого, покрытого шрамами сержанта. Странно, но к другим сержантам он не чувствовал ненависти. В конце концов это их работа — ругать людей и заставлять их двигаться.
— То, что необходимо сделать. Ради Алеткара.
Ворота распахнулись. Стражники отскочили назад. Шут ждал на своих ящиках, в руке энтир, на плече узел.
Некоторые из его людей кивнули, другие растерялись еще больше. Он помнил, как сам недоуменно спрашивал себя, почему Туккс тратит время, говоря о чувствах. Тогда Каладин думал, что понимает эмоции, — он хотел научиться владеть копьем ради эмоций. Мщение. Ненависть. Желание стать сильным и отомстить Варту и солдатам его взвода.
Тем временем солдаты крепости добрались до Осколков и вместо того, чтобы бежать за Сияющими, выдернули из камня Клинки. Несколько офицеров, требующих бросить Клинки, были буквально смяты толпой солдат, которые выбежали из ворот и помчались к заветному оружию.
Он присел на ступеньки. А что он хочет? Он не знал. Главная проблема. Слава, честь, все, о чем говорила Ларал… ничего не имело значения для него. Но когда Кал держал в руках дубинку, он почувствовал что-то. И внезапно решимость покинула его.