— Ох, замечательный чай! — Я поставил чашку на поднос. — Ну, пойду я.
— С дороги! — Возница — кряжистый пожилой мужик в доходящей до колен вышарканной шубейке — замахнулся кнутом, но я ухватил лошадей под уздцы и нацелил на него «кедр».
— Да заходили мы, — поморщился Сергей. — Гадес нас подальше послал.
— Боря, за ним! — Грохнуло несколько одиночных выстрелов.
— Может, по очереди? — Мысль оставить совершенно незнакомого человека караульным противоречила всем писаным и неписаным правилам Патруля. И моему инстинкту самосохранения.
Я невольно ею залюбовался. Хороша, чертовка! Она и раньше не была дурнушкой, а уж с подведенными глазами, мастерски наложенным, но неброским макияжем и якобы в беспорядке растрепанными волосами — уверен, парикмахер над этим беспорядком трудился не меньше часа — была неотразима. Впрочем, я мог быть необъективным. Я ее любил.