— Назад! — крикнул он Адолину и начал отступать к самой армии.
— Хватит, Садеас! — сказал Далинар, громче, чем собирался. — Я дал вам возможность проводить ваше расследование, а не насмехаться надо мной!
— Никто из кронпринцев не отдает свои трофеи королю, — сказал Далинар. — И кто меня осудит, если я подарю что-нибудь собственному сыну?
Садеас рассказывал о недавней победе. Два дня назад он добыл еще одно гемсердце, и король вроде бы еще не слышал об этом. Адолин напрягся, слушая его похвальбу.
— Кстати, а у тебя все в порядке с мозгами, а? — спросил Лоупен, поглядев на кости. — Если нет, то у меня есть кузен, который делает великолепный напиток. Стоит выпить его тому, у кого мозги набекрень, и ему сразу становится лучше.
— Рабочим-паршменам, — объяснил Сигзил, — разрешено заботиться о своих мертвых; это чуть ли не единственное, что вызывает в них какие-то чувства. Они гневаются, если кто-то другой делает это в их присутствии. Они завертывают труп в полотно, относят в какое-нибудь дикое место, кладут на камень и уходят.