По сути, это были просто очевидные вариации, к прорисовке которых меня не привлекали. К этому времени КБ под руководством Федотова набралось опыта и вполне организационно оформилось. Я же числился сварщиком опытного участка — мне часто руками быстрее понятно, чем на чертежах.
— Будем делать тачанки, хоть они нам по штату и не положены.
Хозяин, а кроме него никто тут меня не знал, скользнул по мне недовольным взглядом, но ничего не сказал. Пришла в голову мысль, что сопровождающие, чего-то напутали и совершенно напрасно меня сюда направили, хотя секретарь, что находился в приёмной, им не препятствовал.
Я и не спрашивал ничего, и головой по сторонам не крутил, а только даже близко к Кремлю мы не подъехали. Промчались мимо Речного Вокзала, а вскоре остановились у какого-то учреждения с проходной. Мои провожатые потолковали с вахтёром, а потом пришлось ждать минут сорок, пока не появился давешний Николай Николаевич.
Сам я в авиации мало понимаю и по существу ничего сказать не могу. Сидел, молчал, вспоминал будущее. Собственно, всего два момента отчётливо предстали перед моим внутренним взором, словно живые. Немцы начали войну на остроносых Мессершмиттах, но потом у них появились Фоке-Вульфы — тупоносые. Считалось, будто эти машины опаснее мессеров.