— Не понял, — удивился я. — Писано же было в руководстве, что рация коротковолновая.
Вскоре и приехали. Встретил нас всадник в танковом шлеме и комбинезоне.
Ладно, говорю. Скажешь, что в столицу тебя приглашают в прислуги в дом красного командира, да собирайся. За домом мы с Тётей Пашей присмотрим. Отвезу вас, да и распишемся там.
Груз с этой баржи уже перекинули на какой-то пароход — ценное что-то везли, в деревянных ящиках — а саму пустую коробку так на месте и оставили с брезентовым пластырем, но полузатопленную, лежащую на мели. Ну да я не о ремонте толковать собираюсь, а о том, как мы ехали. Плыть водой моей передвижке шибко долго — насосы-то я добыл не слишком подходящие, рассчитанные на откачку воды, а не на выброс её под давлением, и не горевал по этому поводу, потому что рассчитывал на возможность подгрести потихоньку к ждущему ремонта судну, а не форсировать Ла-Манши. Может моё корыто под своими водомётами сделать чуть больше километра в час, а встречное течение намного быстрее — вообще не вытянуть. Если же по тихой воде, что с краешку русла — то напетляешься втрое и, всё равно против течения, хотя и слабого. Так что пошёл берегом. А он тут топкий, заросший кустарником с кучей промоин и луж. Совершенно непроезжие условия. Но я через них очень даже неплохо проехал, потому что на гусеницах и без особой дури, не напролом, а хорошенько выбирая дорогу. Дважды переплывал ерики и прибрежные заводи, а по песчаным косам вообще, как по шоссе катили.
Он замолчал. Понятно, что не всё рассказал, но, думаю, главные моменты помянул. Он ведь обычный рядовой комбриг — стратеги из высоких штабов ему в своих действиях не отчитывались. Так что со мной он был откровенен в меру того, что достоверно знал.