Тем временем ведущий транспортёр удаляется влево, наращивая дистанцию между собой и терзаемой снарядами колонной. Я следую за ним, на ходу истратив заодно обойму гранат по обслуге батареи, что разворачивает орудия, но не могу оценить их эффективность — нас слишком трясёт, отчего изображение в перископе прыгает. Зато гибель конного разъезда, попытавшегося сблизиться с ведущей бранзулеткой наблюдаю отчётливо — несколько коротких очередей из крупняка, и лошадки скачут с пустыми сёдлами.
Передний прямо на бегу выдохнул: «Отдайте записку», — и на нагрудный карман показал. Разве мог я не отдать? Второй как раз тормозил, скрежеща подковками по брусчатке. Он на вираже тоже не смолчал — сказал «Спасибо». Представляю себе, как это выглядело со стороны! Посреди Красной-то Площади. Больше этот вечер никаких сюрпризов мне не преподнёс. Было время поразмышлять над поведением вождя. Вот понимаю, что не сдуру он меня вытаскивал на эти разговоры — есть в этом какой-то резон. И что будет происходить дальше? Меня что, заставят выслушивать беседы руководителей высокого ранга, чтобы преодолеть ту самую мою политическую близорукость? Вряд ли.
— Не понял, — удивился я. — Писано же было в руководстве, что рация коротковолновая.
Вскоре и приехали. Встретил нас всадник в танковом шлеме и комбинезоне.
Ладно, говорю. Скажешь, что в столицу тебя приглашают в прислуги в дом красного командира, да собирайся. За домом мы с Тётей Пашей присмотрим. Отвезу вас, да и распишемся там.