— Такова жизнь, — пробормотал я себе под нос, залез в спальник и потом еще долго ворочался, пытаясь заснуть. Это все из-за сна. В подсознании прочно угнездился страх попасть в его продолжение и опять — уже в который раз — ползти по заснеженному полю до такой далекой стены…
— Почему я его в караульном помещении не наблюдаю?
— Раньше мы сами неплохо справлялись. — Николай гордо оперся о чехол лука.
— Оборотень! — округлив глаза, заблажил обернувшийся Мишка и начал нахлестывать лошадей.
— Переполнены люди злобой, а в сердцах вьют гнезда свои ложь, похоть, лень и всевозможные пороки. Одумайтесь! Не давайте пристанища в душах своих злобе, алчности и безразличию к судьбам других. Не дайте погаснуть согревающему вас огню созидателя, не пускайте в себя холод и мрак, ибо несут они погибель всему роду человеческому!
— Это хорошо, а то пиво здесь отвратительное. — Я стянул с банки пластиковую крышку и принюхался.