Не желая давать времени оставшимся в живых людям Криса, чтобы понять, что происходит, и воспользоваться численным преимуществом, я рванулся к входу в спортзал. И вырывающий клочья из моей души безмолвный зов только придал мне прыти. Дверь — пробежка. Дверь — толчок плечом. Поворот, пробежка. Дверь — пинок. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Моя удача закончилась, когда я влетел в спортивный зал и завяз в пронизанном бурлящей энергией пространстве. Воздух был настолько проморожен, что, казалось, мог лопнуть и осыпаться ледяными обломками в любой момент. Вмиг покрывшийся изморозью пистолет брякнулся на пол. Здесь было холодно даже для меня. Когти мороза начали рвать тело на части, но мне хватило сил сделать несколько шагов вперед. Остатков здравого смысла хватило пожелать оказаться отсюда как можно дальше.
— Ясен перец, какие — зеленые, на блюдце летающем. — Кот достал «бычок» и, стараясь не обжечь пальцы, прикурил.
— И каким боком ты к этим лошадям отношение имеешь? — Макс не обратил внимания на протянутую для знакомства руку. — Они разве не детям его достаться должны были?
— Сам посмотри, — указал я на размытую молочную пелену, которая уже была хорошо видна сквозь несущуюся по полю вьюгу, и вытащил из сумки испорченный Борей артефакт.
— Я серьезно. Сам наверняка видел красномордых. Это у них от солнца.