— Не назову. Ты ни разу не сказал, что меня любишь. Я ни разу не сказала, что люблю тебя. У нас нет общего прошлого. Я не вижу общего будущего. Знаешь, что нас держит вместе?
Лед под ними был почти прозрачным. Речка оказалась глубокой. Насколько не разберешь, но явно видно, что это не одна из тех луж, которые можно перейти, не намочив брюки на коленках.
— Четвертое отделение жандармерии, — прочитал Сергеев про себя, — ротмистр Шечков. Ротмистр Краснощеков.
— Мне Блинчик рассказывал, что ты в МЧС большая шишка? — поинтересовался Рашид.
В прошлый свой приезд в Москву Сергеев три раза попал под облавы: два раза под милициантов, а один раз, на Охотном Ряду, угодил под Черную Сотню — те чуть наизнанку не вывернули, даже конец проверяли — обрезан или нет. Искали мусульман и евреев: мусульман после чеченского теракта в Большом, а евреев — по привычке, и еще потому, что власть на это смотрит положительно, особенно после большой войны с олигархами, которую власть, конечно, выиграла, но не без труда.
Через двадцать пять шагов от места, где упершись лицом в низкое небо лежала девочка, он вышел стрелкам во фланг и накрыл «гнездо» первой же гранатой. Выскочившего из-за ларька раненого, Молчун срезал на бегу короткой очередью. Все четверо убитых были подростками не дожившими до совершеннолетия.