— А ты попробуй, договорись! — сказал вдруг Сергеев-Касаткин, словно читая мысли. — Не всю же жизнь всех за грудки хватать?
— И я тебя, Володя, — сказал Сергеев, не кривя душой. — Тесен мир, Блинчик, ох, как тесен!
За то время, что крик вырывался из его напряженного горла, вертолеты, которые только что казались раскормленными голубями, сократив расстояние, выросли до размеров двух крупных гусей.
— Я рад, что вы меня понимаете, — сказал Сергеев.
Убивают предпринимателя К, он же — преступный авторитет Л — ну, и хрен с ним. Ворон ворону глаз выклевал. Пошумим, для порядка, а дадут денег — поищем для виду. Чего надрываться — сами найдут, у них сыск поставлен — мама, не горюй! Тем более что все обычно знают — кто, кому и на какую мозоль наступил.
На открытом участке Сергеев насчитал одиннадцать голых тел, аккуратно вмерзших в лед, застывших, словно мухи в янтаре. Мужчины, женщины и трое детей. Их спускали в прорубь, под тонкий тогда еще лед, привязав кусками капронового троса к бочкам, за ноги, одного за другим.