Она отличалась от всех женщин случавшихся в его жизни, как отличается итальянский автомобиль ручной сборки от стандартного творения советского автопрома. Или, если это кажется слишком приземленным сравнением, как картина великого мастера от литографии, отпечатанной тысячами экземпляров.
— А что будет на десерт? — спросил Сергеев, не скрывая заинтересованности.
Был он тогда весь из себя мужественный и загадочный, растерявший в гостях у Кастро лишний вес, который, кстати, больше к нему и не вернулся никогда. Этакий таинственный красавец без прошлого, а, вернее, с выдуманным прошлым, полиглот, рослый, сухопарый, почти полностью седой, сероглазый, с небольшим шрамом на верхней губе и, совершенно не портящей его, почти жоффреевской хромотой, которая по обещанию врачей должна была пройти через несколько месяцев.
— За встречу! — отозвался Михаил, и выпил ледяную водку в один глоток.
— Книппе? Надо будет запомнить, — сказала Рысина. — А кому заходить, Миша? Вы не забыли о том, какая у меня с вашим дедом была разница в возрасте? Он умер одним из последних — остальные вымерли раньше, как бронтозавры. На похоронах даже крышку гроба несли по разнарядке из Конторы. Те, кто присутствовали, из сослуживцев по прежним годам, я имею в виду, и ее поднять бы не смогли!
«Урал» завелся с пятого удара по педали стартера, выплюнул облако серо-черного дыма и громогласно заперхал двигателем. Голос у мотоцикла был могучий — не рокот «шоссейного призрака», не злобное рычание кроссовой машины, не неторопливое постукивание «чоппера» — так надрывно кашляет туберкулезный больной, задыхаясь, выплевывая наружу остатки сгнивших легких.