— Знаю, — отмахнулся бородач, — видел. Хватайте шмотки и дуйте за мной.
— Я и сам не уверен, — согласился Михаил с готовностью. — Хотя той дорогой ездил. Давно это было. Можем попробовать объехать с другой стороны. Это дальше.
Потом, одевшись, с трудом сдерживая стук зубов, они пили вонючий самогон из фляжки, найденной на одном из трупов у бронемашин. И от этого стало немного теплее и, самое главное, ушел страх, гладивший Сергеева по спине когтистой, шершавой лапой.
Как говорил незабвенный Рэдрик Шухарт: «Кривой дорожкой — ближе». Если бы по прямику идти — часа четыре — вразвалочку. А так — до темноты осталось часа полтора. Придется рискнуть и продолжать двигаться. За полтора, ну, от силы, два часа, можно выйти к мосту. Вот одно только — есть ли он еще, этот самый мост. Там ночевать все равно придется, хочешь, не хочешь. А на утро… На утро, если моста нет, надо переправляться и идти назад, к дебаркадеру, со всем возможным усердием. И надеяться на то, что Али-Баба останется ждать еще сутки. Что с ним ничего не случилось, что он не ввязался в перестрелку, не нарвался на патрули или, вот еще — напасть, на охотников, которых еще утром Сергеев считал мнимой величиной. Михаил потрогал напухшую, что твоя оладья, губу и покачал головой. Ничего себе, мнимая величина, едва ноги унесли. Если унесли, в самом деле.
— Мотл, распорядись, — приказал Равви. — И выпить.
— Угадали, Миша. Все, до последней бумажки. Записные книжки, черновики мемуаров, блокноты, все записи, вплоть до финансовых.