— С Сережей было интересней играть, но Галя так держала меня за руку во сне, что я просто не мог ей изменить.
Они обнялись. От Блинчика вкусно пахло сигарным дымом (о, сладкий аромат «кохитос»!), коньяком и копченостями. Верхняя пуговица на рубашке, под узлом приспущенного галстука, была расстегнута, влажные завитки волос, все еще прораставших за ушами, прилипли к розовой коже. Блинчик расслаблялся и работал одновременно.
Сомневаться в искренности слов Истомина у Михаила повода не было. Напротив его фамилии в списках конторы давно стоял прочерк. Списала его контора, окончательно и напрочь. Посему, в добрые чувства Кости верить было можно — он все равно, как пришел на могилу боевого товарища, положить цветы да чарку выпить. Чего в такой момент врать? Незачем.
— Шутишь, наверное. Ты же на добрый десяток лет меня моложе. Успеется еще о наследниках подумать.
Как политик, Сидорчук казался Михаилу гораздо интересней Титаренко. Хотя из рассказов Виктории, Сергеев в целом представлял себе истинную расстановку сил.