— Настоящий запах войны, — подумал, приходящий в себя Михаил. — Жратва, выделения и смерть.
— Пока не знает, — сказал бедуин с застывшим выражением лица. — Смотри — это твой друг. Я не люблю, когда рядом чужие.
— Прости, что рано, — согласился Блинов. — Тут такое дело, брат, — что поздно, что рано, все равно звонить надо. Ты с Викой?
Беглый осмотр подтвердил правоту Михаила — емкости были разрыты (и не поленились же!) и пусты. Они втащили мотоцикл в нишу, одели рюкзаки и, выйдя наружу, аккуратно привалили вход плитой. Получилось просто здорово. С десяти шагов тайник не рассмотреть.
— Слушай, Умка, на кой мне земля в Киеве? Мне и в Душанбе она ни к чему? Если тебе надо — хочешь, я тебе колхоз подарю? Или два? Вместе с дехканами? Будешь баем!
Если Бондарев почти не изменился, то Матвей за тот год, что они не виделись, сильно постарел. Было ему лет на семь меньше, чем Михаилу, но лицо его прорезали глубокие морщины, почти все волосы выпали, остатки, покрывавшие шишковатый череп легким пухом, были белы, как снег. Выглядел он едва ли не старше Равви, которому годился в сыновья.