Он всегда звонил в дверь, если знал, что мать дома, никогда в таких случаях ключами не пользовался. Татьяна Геннадьевна, сунув ноги в красивые тапочки, побежала в прихожую открывать дверь сыну.
— Не надо, — Саблин чувствовал, что рот начинает наполняться слюной и говорить ему трудно. Но пока он еще может произнести хоть слово, он его произнесет. — Я и так знаю. «И если умирает человек, с ним умирает первый его снег, и первый поцелуй, и первый бой — все это забирает он с собой». Так, да? «У каждого свой тайный личный мир», да? Ты возомнил себя повелителем миров, сучий ты потрох?
— Да, конечно. Я хорошо учился в мединституте, — усмехался Саблин. — И даже помню, как они называются. Рефлексогенной является зона от точки Фэн-фу и Я-мэнь до точки И-фэн.
Первым порывом было все-таки съездить в Москву, побыть у родителей, но мысль о том, что нужно будет жить в одной квартире с Леной и ложиться с ней в одну постель, показалась чудовищной. А если не жить дома? Приехать, явиться к родителям, провести у них несколько дней и уехать. Ленка и не узнает ничего. Но это означает признаться матери, что брак не просто дал трещину — он разваливается на части, если уже не развалился полностью. И терпеть ее понимающие укоризненные взгляды: дескать, я тебя предупреждала, я тебе говорила, что она для тебя не подходит, вот видишь, я оказалась права, а ты был не прав, когда мне не верил. Нет, такого Сергей не хотел.
— Черт, — Максим почесал затылок и удрученно вздохнул, — жалко, что не смогу тебя завтра проводить, у меня четыре урока и потом занятия в студии, отменить никак не получится.
— Разбудил? — весело поинтересовался сосед по комнате. — И чего ты все спишь? Скучно живешь, северянин! Сходил бы в заведение, выпил, телку снял, развлекся бы. А ты читаешь и спишь, читаешь и спишь.