Цитата #1877 из книги «Оборванные нити. Том 3»

После третьего допроса Саблин почувствовал себя на грани отчаяния. Все складывалось — хуже некуда, и в Бюро, и с этим гребаным следствием. И никакого просвета.

Просмотров: 3

— Саблин, ты меня удивляешь, — спокойно и ласково ответила Ольга, натягивая плед, которым она укрывалась, до самого подбородка: Сергей курил в комнате, поэтому окно постоянно было открыто, и из него тянуло сырым холодным воздухом. — Это что, в первый раз происходит? Я знаю обо всех твоих экспертизах, я своими глазами вижу, чего тебе это стоит и каким ты приходишь с работы, и ни разу за все эти годы никто в средствах массовой информации не то что добрым словом не вспомнил — даже просто не упомянул судебных медиков. И никогда тебя это особо не злило. Согласна, это не просто несправедливо — это чудовищно несправедливо, но ты в экспертизе тринадцать лет, должен был уже привыкнуть. Чего ты именно сегодня так взъелся? У тебя были экспертизы и посложнее.

Просмотров: 2

— А там написано, что вскрытие может не проводиться по желанию родственников.

Просмотров: 3

— И здесь неудача, — театрально вздохнул заместитель по экспертной работе. — Вот эксгумируем труп, исследуем внутренние органы и ткани, тогда точно и объективно скажем, есть в них наркотические вещества или нет, заодно и хвосты за вашим экспертом подчистим, объективно оценим характер и локализацию повреждений костного каркаса грудной клетки. Вот тогда и сможем ответить на вопрос однозначно: имело ли место сдавление или это был переезд колесом автомобиля.

Просмотров: 3

Срок по исследованию трупа Рустама Кудиярова заканчивался. Это означало, что нужно как-то определиться и с диагнозом, и с причиной смерти. В ЗАГСе лежит представленное вдовой медицинское свидетельство о смерти, в котором написано, что «причина смерти временно не установлена». Их такая бумажка никак устроить не может: нужно заполнять статистическую отчетность с указанием причин смерти населения, поэтому им требуется диагноз, все равно какой, но установленный. А вот всем остальным далеко не все равно, какой именно диагноз поставит судебно-медицинская экспертиза. Правоохранительные органы ждут ответа на вопрос: человек умер от заболевания или был отравлен? Поэтому какую бы причину смерти ни написал в своих выводах судебный медик, обязательно кто-нибудь останется недоволен. Напишешь «инфекцию» — взропщут медики, эпидотдел и Роспотребнадзор, хотя следствие останется более чем довольно: раз человек болел, значит, никакого криминала, и морочиться не нужно. Да и родственники умершего не обрадуются такому диагнозу: будут думать, что врачи все-таки что-то сделали неправильно, что-то недосмотрели, а судебно-медицинская экспертиза прикрывает «своих», сваливая смерть Рустама на какую-то неведомую инфекционную болезнь. А вот если написать «отравление неустановленным веществом», то медики обрадуются, с них взятки гладки, зато менты скорчат недовольную мину. Криминал, значит, надо работать. Ну и начнут работать, то есть в первую очередь придут к нему, к начальнику Бюро судмедэкспертизы Сергею Михайловичу Саблину, и начнут спрашивать, что за яд, откуда он взялся, каким образом попал в организм погибшего — случайно или умышленно. И что Саблин им ответит? Дескать, я сам не знаю, я даже не знаю, что это было за вещество, поэтому ни на один ваш вопрос ответить не могу. Несложно представить себе, какие слова он услышит в ответ. Самое мягкое — это: «Если ты ничего не знаешь, так какое право имеешь утверждать в своих выводах, что это было отравление?» В общем-то, справедливо. И на производстве, где работал Кудияров, версия об отравлении вряд ли понравится, потому что сразу же возникнет масса вопросов: не на работе ли отравился человек, не было ли нарушения техники безопасности? Ибо если нарушения техники безопасности не было, а отравление произошло именно на работе, то придется выплачивать огромную компенсацию. А уж как комбинат любит выплачивать эти компенсации, Саблину было известно преотлично. Да за примерами и ходить далеко не надо: случай Вдовина — яркое тому подтверждение.

Просмотров: 2