Она ответила на звонок, искренне расстроилась, узнав печальную новость, но Саблину показалось, что слышать его она не рада.
В серьезном голосе Ольги Саблин уловил едва сдерживаемый смех.
— Он может воспользоваться огнестрельным оружием, — возразил Саблин.
Сосед-весельчак махнул рукой и принялся раздеваться, напевая какую-то песенку.
— Ну да, — кивнул с готовностью Лаврик, — я ваших безродных хороню, но мне и в голову не приходило, что вы их как-то используете. Я же их не рассматриваю, их санитары обмывают и одевают, а я только организовываю процесс.
— Саблин, что же мы за люди такие, а? Два с лишним часа ржали, как ненормальные, обсуждая смерть и похороны. Рассказать кому-нибудь стыдно. Смерть и похороны — это горе, это трагедия, это слезы, а мы хохотали. Может, мы действительно уроды какие-то?